— Увы, Галло, не совсем. Но моя интуиция и собранные данные позволяют такой вывод все же сделать. 87% вероятности тебя устроят?

Меня вот в свое время устроили. Зря, кстати…

— Более чем, — ответил Перстни, первым отводя взгляд.

— Я верну тебе половину суммы, — с болью в сердце добавил я, с трудом удержавшись от горестного стона.

— За что? — Ш’Икитари снова удивился, и снова без дураков.

— Я не справился до конца, — невесело ухмыльнувшись, я глотнул выдыхающегося эля. — Кодекс, если понимаешь…

Чу-ха покосился на меня, разглядывая с откровенным интересом, словно впервые.

— Слушай, понимаю. Но не нужно, — наконец кивнул он. — Оставь-ка себе, Лансик, заслужил…

Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и заказал две порции самой дорогой паймы. Когда заказ бросились исполнять:

— Мне и в голову не могло прийти, что кто-то рискнет на такое осмелиться… Ну надо же…

— Понимаю, — кивнул я, наблюдая, как за стойкой бережно наливают в шикарные пузатые бокалы. — Наверное, иногда наш авторитет не позволяет нам видеть самого очевидного. Профдеформация. Замыленность взгляда. Известный факт.

Галло Ш’Икитари очень медленно кивнул.

— Я благодарен тебе, Ланс фер Скичира.

Принесли пайму, и он бережно приподнял стакан в мою сторону.

— Конечно же, я проверю собранную тобой информацию. Но чутье шепчет мне, что в твоих словах нет лжи.

Он выпил, словно это был торжественный тост, и я решил не отставать. Пайма оказалась божественно мягкой, душистой и терпкой, окатив меня жидким блаженством и мгновенно спутав мысли.

— Обращайся, Лансик.

Перстни встал и одернул полы френча; бросил на стол несколько купюр, задумчиво потер украшенный шрамами подбородок и не без презрения оглянулся на притихших посетителей «Стебля».

— Ты знаешь, как меня найти…

— Ты тоже, — кивнул я, салютуя чу-ха пустым бокалом с масляными разводами на крутобоких стенках. И вдруг добавил, совершенно неожиданно для себя: — Кстати, еще один вопрос.

Ш’Икитари замер. Он уже направился к главной двери, но все же терпеливо обернулся и уставился на меня сверху вниз.

— Спрашивай.

— Да я про кулон хотел узнать, — я с жадностью втянул запахи из пустого бокала и с сожалением поставил его рядом с деньгами Перстней, — про фазокубитный юнму, если ты понимаешь, о чем я…

Шрамы на морде Галло снова пришли в движение. Но уже через секунду «Котелок» вник в суть вопроса, вернулся к столу и заставил себя избавиться от малейших признаков эмоций.

А я чуть не откусил себе язык. Перстни ничего не понял. При этом услышав многим больше, чем требовалось…

— Продолжай-ка? — мягко попросил Ш’Икитари, опираясь на спинку стула.

— Впрочем, ничего важного, — промямлил я. Постарался выглядеть как можно более безмятежным и расслабленным. Глотнул эля, с сожалением смывая с языка вкус предателя-паймы. Взгляд чу-ха испепелял, выпытывал, давил, и мне пришлось добавить: — Просто… я бы за ним приглядывал, сисадда?

Галло наклонился вперед, брови приподнялись.

— Лансик, слушай, ты угрожаешь, намекаешь или предостерегаешь?

Я сглотнул комок. Снова проклял себя за безалаберную глупость. Растянул губы в подобии улыбки.

— Не бери в голову… всего понемногу, если задуматься… просто вырвалось.

— Хмм… — промычал Перстни, невольно напомнив безносого вожака наемничьей стаи. Задумался, лениво потирая правую щеку и заставляя меня нервничать еще сильнее. Легко кивнул: — Благодарю.

И пока в голове Ланса Скичиры осторожный и вдумчивый Ланс Скичира яростно избивал другого Ланса Скичиру, не умевшего вовремя захлопнуть вонючую брехливую пасть, Галло вдруг добавил:

— Слушай, пунчи, ты выбрал правильную сторону.

Он многозначительно коснулся скрещенными пальцами правой брови, подмигнул и направился к выходу. Официант, забиравший деньги «Котелка», провожал того цепким напуганным взглядом. Затем покосился на меня, старательно скрывая презрение, предложил повторить.

Я отказался. Допил эль. Ненадолго прикрыл глаза. Потер виски, изгоняя порожденную паймой легкость. Встал и поднял рюкзак.

Правильную сторону, сисадда? Но я ничего не выбирал! Я всегда был только на своей собственной стороне, великодушно позволяя находиться на ней еще десятку-другому чу-ха, которых считал сравнительно близкими. Всегда? Вероятно, сейчас стало немного иначе…

«Ломкая горечь»

Мира и покоя тем, кто слушает станцию «Ломкая горечь». Мы несем вам слова правды, даже когда она достается нам очень горькой ценой…

Для тех, кто сейчас в замешательстве и не узнает моего голоса, сразу поясню: не важно, кто я, чем именно занимаюсь и на кого работаю, сколько мне лет и какого я пола. Я всегда была верной и неотступной тенью Моноспектральной Чапати, и поэтому именно мне выпала страшная ответственность донести до вас крайне прискорбные новости…

Сегодня черный день для всех слушателей нашей станции. И для нашего агентства тоже. Потому что сегодня была убита Моноспектральная Чапати. Убита подло, трусливо и жестоко.

«Ломкой горечи» еще предстоит выяснить, как выродки вышли на след агентства и ее лидера, вычислив истинную личность уважаемой Чапати. Но мы найдем, обязательно найдем их. А пока… в общем… мне трудно об этом сказать, но этим утром под фаэтоном Моноспектральной Чапати сработала бомба…

Кхх… фшш… простите меня… Секунду… Да, еще раз простите.

В общем, смерть наступила мгновенно…

Прощание с Чапати пройдет в тайном месте, и вы должны понять, почему мы не собираем поминальную стаю… Но если вы хотите проститься с нашей отважной прокламаторшей, если хотите хоть как-то почтить ее память, этой ночью зажгите на окне лампаду или нарисуйте на стекле снежинку.

Уверена, ей будет приятно там, во дворах Чооты Пар, верной прислужницы Благодетельной Когане Но, что собирает к щедрому столу всех невинно убиенных. Вместе помолимся за легкое, скорейшее и самое доброе перерождение нашей храброй героини…

Агентство «Ломкая горечь» приносит свои нижайшие извинения всем слушателям, но, как вы должны понять, сегодня выпуска аналитических новостей не будет. Хотя это и не значит, что выпуск окончен.

Чапати собиралась донести до района важную весть, и наверняка одобрит мое решение хоть мельком проинформировать вас. Увы, уважаемые жители Бонжура, по всему выходит, что к нашему дому приближается новая беда — в западные части города кочует бродячая казоку «Кислотные шуты». И это вам, ох-ох-о, вовсе не одичавшие неприкасаемые, ворующие с улиц коров…

Позавчера ночью (госпожа Моноспектральная Чапати как раз собирала информацию об этом, чтобы сделать полноценный выпуск) в «Комплеблоке-17/2», что на самой границе с Колбергом, случилась жуткая резня.

«17/2» очень старое здание, оно годами простаивает без канализации, водопровода и ворует электричество, и было населено шестью многочисленными семьями. Да, все они были не самого большого достатка, и не всегда честно зарабатывали на миску лапши, но сейчас это уже не важно… Все эти шесть семей были безжалостно вырезаны вместе с детенышами, а их вещи и норы разграблены и осквернены самым чудовищным образом.

Информаторы нашего агентства, которым удалось пробраться в опустошенный комплеблок через кордоны «полосатых рубашек», нашли на стенах характерные знаки «Кислотных шутов».

К сожалению, нашему агентству не так много известно про эту опаснейшую бродячую казоку. Это кочевники, безжалостные и бездушные, год за годом перемещающиеся по гнезду, а в случае опасности уходящие затаиться в Такакхану. Но затем они снова возвращаются, вновь и вновь, чтобы грабить, насиловать, убивать и даже пожирать себе подобных…

Кхмх… простите, я все еще оплакиваю нашу Чапати…

Знаете, наверное она бы не совсем одобрила то, что я собираюсь сейчас вам сказать. Но я все равно сделаю: наша станция часто обвиняет в подлости, жестокости и беззаконии местные казоку, вроде «Прыгунов», «Детей заполночи» или «Желтых котелков». Но поверьте мне, по сравнению с «Шутами» все они — оплоты чести. Да, чести извращенной, вывернутой наизнанку, жестокой и циничной, но способной хоть как-то уложиться в привычный ритм жизни нашего города и района…