Зикро бросил на меня быстрый саркастический взгляд.
— Купированное заговорщиками сознание кукуга — не менее нелепые сказки, пунчи. И вообще, Ланс, тебе не стоит переоценивать суп-желе в черепушках синтетов.
Тонкие длинные когти моего глабера метко клевали отверстия лежащего на бедре клавиатона, продолжая настраивать матрицу тактических очков.
— Чем больше мы обсуждаем твои небылицы, — не отрываясь от работы, рассуждал бритоголовый, — тем больше я уверен, что сбой той сучки взаправду создал новый поведенческий конструкт… Погоди ты скалиться! Да, конструкт. Но, скорее всего, сугубо временный и нестабильный. Вероятнее всего, после сбоя часть линий поведения элементарно перегорели, в том числе и табуированные по совокупности факторов. И тогда суррогат ее разума бросился по обгорелому поведенческому дереву искать новые варианты поступков. Сисадда?
Он искоса убедился, поспеваю ли я за его мыслями.
— При качественной системе самосохранения у нее просто не осталось выбора — от пережженных тупиков любой сигнал сворачивал на самые близкие — по сути и сходству, — ветки ответных реакций. Отсюда и иллюзия самостоятельности. Но только иллюзия, вбей уже в свою плосконосую головенку.
Глабер снова фыркнул, повел усами и криво ухмыльнулся. Что-то подкрутил в вскрытой начинке «Сачирато», приложил дисплей к правому глазу (тот кратковременно поменял цвет на черный) и удовлетворенно кивнул сам себе.
— Значит, просто сбой? — спросил я, причем с неожиданной грустью.
— Просто сбой, — терпеливо, но с легким нажимом подтвердил Зикро.
— Но что не так могло быть с кулоном? — задумчиво протянул я, причем тоже не впервые.
— Ланс, мы же и это обсуждали…
Глабер отвлекся от работы, чтобы с помощью трех хаси втянуть меж зубов новый пучок горячей лапши.
— Мофно фолько гадать. Мофет, и фофсе нифего, нафе ремефло немало фофпадений знает. А фбой сучка тфоя слофила по прифинам, с кулоном ваффе не связанным. Вроде фируса, например.
Я укоризненно покосился на приятеля и снова прикусил губу. Ну-ну… интересно, что бы сказал прожорливый господин Акс-Иушиппи, знай он чуть больше?
Зикро с оглушительным хрустом разжевал кусок поджарки, заставив меня в очередной раз поразиться его феноменальной способности жрать в любую свободную секунду, при этом ничуть не поправляясь.
— Фантазировать насчет его уникальности я больше не хочу, — он продолжил так, будто (как и несколько дней накануне) я и дальше стоял на своем. — Но чтобы обычный предмет после сканирования вызвал последствия, хотя бы частично напоминающие вот это вот все? Раньше черепаха трахнет змею. Так что если тебе в тысячный раз хочется услышать мое мнение: кулон тут не при делах.
Да, это я тоже хорошо знал.
По словам Зикро, он изучил данные о безделушке и вдоль и поперек, не обнаружив в ее объемном слепке ничего примечательного. И логично добавил, что даже если предположить, что неполадки крылись, например, в металле оковки (скажем, излучение?), то для оценки рисков вещь требовалось подержать в лапах и сунуть в мощный сканер.
— И то, — как всякий раз заканчивал возмущенную лекцию мой обритый научный консультант, — никакое излучение со сбоем в псевдо-мозгах кукуга связано быть не может. Никак.
Первое время я просил его подумать еще. Снова и снова. Он думал, шерстил базы данных и групповые станции коллег, но новых версий не давал. А затем стал и вовсе уставать от моей неугомонности. Просил в ответ больше информации. Умолял не выдумывать ерунды. Честно и безуспешно пытался отловить в Мицелиуме хоть один след грошового кулона, подаренного Гладким Симайне. А я наседал и наседал, все больше раздражая чу-ха, привыкшего мыслить исключительно строгими и несослагательными категориями системотворчества.
Поэтому сейчас я не стал задавать новых вопросов. И уточняющих тоже. А только горестно вздохнул, откинулся на спинку дивана и снова смочил губы в пайме.
— В общем, принимай работу, — отчитался Зикро и начал отстегивать от «Сачирато» рабочие шлейфы. — Очки в порядке, режимы не сбились. С подкладкой пальто тоже норма. Я слегка усилил блокировку, и в одном месте малость подлатал контур, но ты этого совершенно не заме…
Аккуратный, если не сказать — опасно-вкрадчивый, — стук во входную дверь норы заставил его заткнуться на полуслове и вопросительно вытаращиться в пустоту. Я сглотнул, чуть не поперхнулся и осторожно отставил пиалу на подлокотник дивана.
— Кого-то ждешь? — бесшумно проактикулировал Зикро, все еще поглядывая в прихожую.
Вместо ответа я покачал головой, поднялся на ноги и включил основной настенный дисплей жилищной консоли. Мне были хорошо понятны тревоги глабера — не работая ни на «Детей заполночи», ни на другую казоку района, он пытался оставаться самостоятельным и независимым, при этом водя не самые простые знакомства. Которые если и не особенно прятал, то афишировать лишний раз тоже не спешил.
А уж что говорить про самого меня⁈
Конечно, в подобные моменты любому хочется сохранять предельную невозмутимость. Я — не исключение. Сейчас, подмечая прижатые уши приятеля и боязливо скрученный вокруг лапы хвост, я был почти уверен, что справляюсь прекрасно. Несмотря на бурю кислотных эмоций и непрошенных чувств, клокотавшую внутри.
Я немного сдвинул диванную подушку, чтобы рукоять спрятанного за ней «Молота» торчала ровно под быстрый хват. Я прикоснулся к запястной «болтушке», пересыпая каналы подъездных камер на большой экран. Я едва успел захлопнуть отвисающую челюсть, потому что никак не ожидал увидеть на экране чу-ха, сейчас стоявшего в коридоре комплеблока напротив моей двери…
— Драть меня под хвост…
— Ты его знаешь⁈ — Зикро бесшумно поднялся в полный рост и сейчас беззастенчиво пялился в экран через мое плечо.
— К сожалению…
Словно услышав мой призрачный шепоток, чу-ха снаружи поднял к двери украшенные кольцами пальцы и еще раз вкрадчиво постучал. Даже не самое высокое качество слепка позволяло определить, что гость одет в безупречный черный френч, а на макушке носит круглую желтую шляпу.
— Слушай, Лансик, я же знаю, что ты дома, — с неожиданным дружеским задором произнес «Желтый котелок», которого я привык называть Перстнями, и вдруг подмигнул в одну из камер. — Открывай-ка, тут пованивает…
[1] Глабер-радикал, боец Мицелиума.
п.2.; г.1; ч.2
Я повернулся и сонно уставился на Зикро. Тот уставился в ответ, часто хлопая бесцветными ресницами.
В голове замельтешили вереницы самых путаных и опасно-нелепых предположений. А через миг перед внутренним взором высветилась россыпь тревожных версий-вопросов, полыхнув так ярко, будто по гребню пустынного бархана прокатилась цепочка «неприкаянных огней»: «Котелки» прознали, что Киликили предлагал уродцу работать против них? почему так поздно? почему Перстни пришел один и где его немногословная бородатая подружка? он явился угрожать или действовать?
Будто справляясь с сопротивлением воздуха, я неловко поднял гаппи к лицу, легко (как мне показалось) прокашлялся, и не придумал ничего интеллектуальнее, чем спросить в стиле самого мудрого уличного народца:
— А чо нужно-то?
Перстни опустил лапу и с подозрением уставился в объектив камеры.
— Лансик, вийо, ты приболел? — «Котелок» недоверчиво прищурился и в растерянности поскреб покрытое шрамами ухо. — Потому что столь вопиющую невоспитанность можно простить только больным, сисадда? Слушай, хорош дурить, открывай-ка и впусти меня, надо потолковать.
Я снова ошалело оглянулся на глабера.
И не успел открыть рта, как Зикро все понял и сам. Метнулся к окну, в мгновение ока сметая в плотный рюкзак разложенные по полу инструменты, шлейфы, консоли и настроечные клавиатоны; подхватил анти-гарь маску, брошенную у двери в гостиную, стоящие рядом ботинки; и нервной хвостатой тенью юркнул в тесную комнатенку, которую лично мне больше нравилось именовать кабинетом.
Однако стремительное исчезновение Зикро из гостиной вовсе не подстегнуло меня отпирать засовы. Стараясь не напортачить и никого попусту не переполошить, я вдумчиво настроил «болтушку» на запись и возможную отправку пакета нужным мне персонам. В частности, Сапфир. Которая, в свою очередь, донесет информацию до Нискирича.