— И поэтому, — я вздохнул, уже представляя, как голая онсэн оправляет хвост, чтобы не мешал всецело накрыть мои гениальные идеи, — позволь предложить компромиссный вариант. Устраивающий всех, и не бросающий тени ни на один из статусов.
Ункац-Аран пискнул, оскалил резцы в беззвучном шипении и подобрался, будто хотел перехватить посох и броситься в драку со мной, но Нискирич приглашающее развёл лапы в стороны. Удивляй, сынок!
— Новое объединение казоку Бонжура, — вытолкнул я через пересохшие губы, — возглавят «Жёлтые котелки».
Если приглашённые мной Галло и Ниба и носили высококачественную броню невозмутимости, сейчас она определённо треснула, а Термокружка чуть не выронил металлический цилиндр с неведомым питьём.
Пожалуй, их можно было понять.
Я бы, наверное, на их месте и вовсе посчитал, что опальный (как выяснилось в процессе) терюнаши взял Укусов на переговоры исключительно для подсветки собственной важности. Или вовсе сдать Нискиричу фер Скичире высокоуровневыми заложниками. Но чтобы вот так⁈
Однако первым всё-таки не выдержал именно шаман.
— Да что ты себе позволяешь, сопляк⁈ — взвизгнул он, прижал уши и с удивительной для возраста прытью вскочил с пуфа. Губа его дрожала, обнажая блестящие от слюны зубы. — Ты хоть помнишь, с кем вообще говоришь, и под чьей крышей?..
— Сядь, добрый пунчи! — Нискирич бросил это небрежно и в сторону, не очень-то и громко. Но получилось донельзя внушительно, и гадатель казоку подавленно опустился на прежнее место. — И немножечко помолчи.
На Ункац-Арана стало жалко смотреть; он спрятал глаза и последовал приказу, завернувшись в балахон и став похожим на мусорный мешок.
Мы втроём тоже молчали, наблюдая за размышлениями казоку-хетто. Перстни чуть выдвинулся из-за плеча и скосил на меня налитый кровью глаз. Его так и подмывало уточнить, в какую же дикую свистопляску я их с приятелем втянул, но он терпеливо ждал и только едва слышно побрякивал кольцами.
— Разорви меня Бансури… — наконец пробормотал Нискирич и задумчиво покатал меж пальцами дымную многослойную скрутку. — Ты оказался куда хитрее, чем я полагал, мой мальчик. Но прошу, сочти это комплиментом, ведь предложение действительно любопытно. Но что скажут на это сами уважаемые «Жёлтые котелки»?
Чим-Хан только угрюмо засопел. Но, как я и предполагал, первым голос подал Ш’Икитари.
— Слушайте, многоуважаемый господин фер Скичира, — осторожно произнёс он. Наконец позволил себе потерять неподвижность и огладил лацканы кожаного френча, словно за прошедшие десять минут они жутко измялись. — Ваш… сын довольно верно подметил про суродои-котоба, однако я вынужден добавить, что мы находимся в Наросте… не совсем официально.
— В этом и суть Острого Слова, не так ли? — Нискирич прищурился, но я был готов поклясться, что смотрит он при этом на меня.
Перстни неторопливо качнулся на пятках. Бросил быстрый взгляд на напарника, и тот ответил тем же. Тогда Галло кивнул:
— Как Укус казоку «Жёлтые котелки» и суродои-котоба моего досточтимого верховного казоку-хетто уважаемого господина Хадекина фер вис Кри — пусть живёт он долго и царствует, — я считаю, что предложенное Лансом фер Скичирой условие не запятнает ничьей чести и послужит для процветания всех западных районов Юдайна-Сити.
У меня чуть не остановилось сердце. А ещё только сейчас обнаружилось, как же сильно я употел под любимым пальто.
Байши… неужели?
Нискирич отложил курительный «бодрячок», медленно поднялся из кресла (вставал он с непривычной болезненной тягостью) и неспешно обошёл огромный стол. На поникшего шамана при этом даже не взглянул.
— Твои слова ласкают мой слух, уважаемый Галло Ш’Икитари! — Остановившись в паре шагов от нашей троицы, вожак «Детей заполночи» неглубоко поклонился. — Если сказанное моим сыном хоть отчасти правда, временный союз под покровительством досточтимых «Жёлтых котелков» принесёт нам если не победу, то нужную передышку.
— Это решение достойно истинного казоку-хетто, — вдруг поклонился Ниба Чим-Хан.
— Слушайте, мы с честью примем предложение и немедленно донесём его до братьев! — уважительно добавил Перстни.
У меня чуть не подкосились ноги.
Фляга оказалась в руке сама собой, и я торопливо открыл, уже не задумываясь об этикете переговоров. Будь я проклят, если только что сказанное не заслуживало победного глотка паймы!
Нискирич фер Скичира наклонился, подобрал хвост, прижал кончик большим пальцем в правой ладони и протянул Галло Ш’Икитари. Тот прихватил собственный, и они пожали лапы, на короткий миг также переплетя хвосты.
Термокружка и Ункац-Аран произнесли что-то вроде «свидетельствуем», но из-за триумфального грохота в ушах я вообще не разобрал.
— Необходимо как можно скорее известить мелкие казоку Бонжура и Ишель-фава, — сказал черношкурый вожак, теперь на меня не глядя.
— Эту заботу мы берём на себя, — тут же откликнулся Ниба.
— А ещё мы должны как можно скорее провести большой стайный сход, — добавил Нискирич. — Знаю, что это против кодексов улицы, но обстоятельства вынуждают прибегнуть к переговорам в Мице…
И вот тут я не сдержался:
— Не советую!
Все четверо чу-ха в комнате уставились на меня так, будто я только что выложил яйца на стол. Пришлось прокашляться, спрятать флягу в карман, и торопливо пояснить:
— Ты прав, это против кодексов. И совершенно точно поставит сход под удар. Вся система валится. Целыми блоками. Она нестабильна и контролируется… враждебными нам силами, сисадда?
— И никто не знает, почему? — с улыбкой уточнил отчим.
— И никто не знает, почему, — с чуть менее уверенной улыбкой подтвердил я.
Интересно, мне когда-нибудь вообще доведётся научиться нормально врать?
— Слушайте, мы организуем стайный сход, — осторожно вклинился Галло, хоть и тоже взглянул на меня не без подозрительности. — По-старинке, как того требуют обычаи. Как можно скорее, но по всем правилам. Господин фер Скичира, в течение получаса я назову место, вас это устроит?
— Вполне.
— В таком случае, — Перстни поклонился шаману, чуть глубже — пасюку в плотной синей куртке, — нам нужно срочно отправляться в казоку-шин «Вёртких прыгунов». Если переговоры пройдут успешно, сход состоится через два-три часа.
— Что скажешь, малец? — Нискирич чуть подступил и прищурился мне в лицо. — Бонжур выстоит?
Я не ответил. Да и нужно ли было? Но когда мы с «Котелками» уже двинулись к дверям, Нискирич всё же неопределённо махнул лапой и добавил:
— Тебе нельзя к «Прыгунам», сынок, сисадда? Так что останься, кое-что обсудим. Это быстро, а в нужную точку Бонжура тебя потом подбросят.
Я машинально оглянулся на реакцию «шляпников», но те уже потеряли ко мне всякий интерес. Впрочем, загадочно-угрюмый Термокружка всё же ещё разок удивил: обернулся, с нарочитой шумностью глотнул из металлического стакана, а затем тряхнул нелепой бородкой, подмигнул и одними губами прошептал: «отлично сработано, терюнаши».
Да, отлично. Но это ещё предстоит выяснить…
А затем «Жёлтые котелки» удалились, напоследок аккуратно постучав костяшками пальцев по массивной дверной петле в знак глубочайшего уважения перед хозяином норы.
Терюнаши таки не обманул, всучив им в лапы власть, какой парочка Укусов не владела никогда ранее, и из расслабленных (хоть и агрессивных) спутников бледношкурого они снова превратились в хищников улиц, в почуявших прибыль дельцов, которым предстояло много срочной и непростой работы.
Глядя им в спины, я кратко и неумело помолил Когане Но, чтобы переговоры с Риробури и Раромари прошли столь же гладко…
Когда за чужаками закрылись двери, Нискирич обернулся к Ункац-Арану. Ничего не сказал, даже лапой не дёрнул, но тот недовольно фыркнул, пристукнул посохом и торопливо исчез за скрытой створкой в углу.
А я вздохнул, готовясь к худшему.
п.5.; г.3; ч.3
Здоровенный черношкурый чу-ха в джинсовой куртке поверх богатого чёрно-жёлтого жилета покачал головой; подступил ближе, почти в упор, как частенько делал, когда хотел обнять в порыве чувств.