Если верить минутной стрелке, то на дорогу к Ниве затратили ровно, восемьдесят девять минут. Полтора часа, «едрёна кочерыжка». Так долго сюда, мы ещё не шли, никогда.

— Хэвон витту! — разорвал тишину усталый подданный соседнего государства, скидывая на снег тяжеленную железку, плотно засунутую в резинку и вместе с ней называемое — «колесо».

Странно, но у меня не нашлось перевода, этой простенькой фразе, сказанной финном в сердцах.

— Это ты, чего сейчас промямлил? — задал я вопрос, скинув и с себя, тяжеленную поклажу.

— Да иди ты на…, со своей сранной запаской — на выдохе ответил Пекка, частично используя непечатные, русские слова и немного отдышавшись, почти ласково, добавил: — Детям про такое, говорить не стоит, если не хочешь матерщинником прослыть.

Припекло видать мужчину, сильно, если он послал меня так далеко. И это при том, что он ко мне, как к брату привязан.

— Ну ладно, ладно, не психуй — попытался я сгладить обстановку. — Сейчас посидишь немного, в чувство придёшь. Потом перекусим, а там видно будет. Может плюнем на всё, развернёмся и сразу в сторону дома пойдём.

Фин посмотрел на меня такими глазами, как будто я ему золотые горы, сначала пообещал, а потом отдавать отказался. Знает шельма, что в очередной раз пытаюсь его надуть.

— Вот смотрю я на тебя, Антоша — сейчас он уже научился моё имя, так произносить, — и не понимаю, как тебе удаётся меня, так долго за нос водить. Мы фины, народ недоверчивый, как вы там говорите: — «Нас на мякине не проведёшь». А я тебе почти всегда верю, а потом размышляю и сам не пойму, почему.

— Да потому, что я харизматичный. Во мне одного обаяния вагон. А на счёт обмана… Ну вот скажи мне, когда я тебя обманул? Давай, давай. Не бойся. Молчишь. А почему? Да потому, что не было такого никогда. Недоговаривал, это да. Такое было. Но почему? Потому что, опять же, я о тебе забочусь. Не хочу твою нервную систему лишний раз ненужному стрессу подвергать.

Пекка заулыбался, покачал своей округлой головой, махнул рукой в сторону леса и с чем то внутренне согласившись, очень тихо сказал:

— Уговорил. Поесть сейчас не помешает.

На обед мы брали рыбу, вот сейчас её и жуём. Странно, но холодная она ещё вкуснее, чем была утром, на сковороде. Халонен выглядел добрее с каждой минутой и с каждым, проглоченным куском. Другое дело, ещё минут пять и можно будет начинать. Дам ему лопату, пускай снег вокруг огребёт. Сам же поставлю аккумулятор и попробую двигатель завести.

Однако прежде, чем заниматься машиной, осмотрел оставленное в ней ружьё. Вроде всё на месте, не поржавело и не промёрзло. Не знаю, как оно себя в деле покажет, а с первого взгляда выглядит ничего. Патроны так и вовсе имели вид новых, и банки консервов, также не думали в воздух стрелять. Ну и отлично, можно считать, что эксперимент на «выживание», все они прошли удачно.

Как известно, перспективный план, обычно, никогда не сбывается на сто процентов. Так произошло и у меня. Сходу выполнить задуманное удалось ровно наполовину. Снег Пекка убрал, везде. Возле машины, с неё и даже небольшой участок дороги очистил, при чём в обоих направлениях. А вот я подкачал. Двигатель не хотел заводиться, ни в какую. Аккумулятор работал, а дальше хрен.

— Надо свечи проверить — предложил мне друг, наблюдавший за моим откровенным фиаско, со стороны.

Правильно делает. Знает, что в гневе я страшен. Могу не только, всего что хочешь наговорить, но и физически обозлиться.

— А ты умеешь? — схватился я за его предложение, словно утопающий за спасательный круг.

— Ну… — попытался он заканючить, но тут же опомнился и резво сказал: — Да.

Капот находился в открытом положении, поэтому мне только и оставалось, что отдать ему ключи. Что я тут же и сделал. Вытащил из сумки свёрток и молча, в руки Пекка его положил. Реакция Халонена была мгновенной, вот что значит со стажем крановщик. Он подошёл к машине вплотную, развернул тряпку, внутренности её оценил, а потом уверенными движениями начал вынимать свечи, одну за одной. Снимая с них колпаки и откручивая странным, длинным, и достаточно хитрым ключом.

— Прочищай — когда три из них уже бесхозно лежали на том же сукне, что и предметы для ремонта, требовательно обратился ко мне спец.

— Как? Просто вытирать или может сначала бензином?

— Зазор там, видишь? В нём нагар. Вот его и протирай, пока не заблестит как… Как ты там говоришь?

— Как у кота яйца? — быстро переспросил я.

— Да — по деловому, подтвердил Пекка. — Надо бы наждачкой, да где её сейчас возьмёшь.

Наждачки у меня и в самом деле не было. Кто бы сказал, что для такого сложного дела, понадобится такая мелкая ерунда. Работа закипела. Я чистил, тёр, смотрел и снова чистил. Когда процесс закончил, товарищ мой, по очереди, взял к руки свечи и блеск их оценил.

— Сгодится — сказал он, через несколько секунд. — Сейчас поставлю и можешь снова заводить.

Я так и сделал. Дождался окончания обряда, сел в кабину и… И снова ничего.

— Хорош. Аккумулятор сядет — остановил мои потуги Халонен, примерно через пять минут.

Я вылез из машины, немного возле постоял, потом поднял лопату, прошёл метра два и приступил к уборке снега. Физический труд облагораживает, способствует увеличению мышечной массы, а ещё он очень хорошо успокаивает нервную систему, надо только работать с полной отдачей и тогда эффект будет стопроцентным, наверняка. Пока я трудился в поте лица, знаток устройства внутренностей автомобиля, чего то там колдовал у него, под капотом. Длилось это действо ещё минут двадцать. За это время я избавил дорогу от снега, метров на пятьдесят, прогрелся и даже немного устал, всё таки скорость продвижения у меня была приличной.

— Попробуй — крикнул мне Пекка, без лишних уточнений, что и почему.

Мы оба знаем о чём идёт речь, а лишние слова, иногда, лишь усугубляют. Вернулся к машине, снова в неё сел, плюнул через левое плечо три раза и… И снова с тем же успехом.

— Хватит — дёрнул меня друг за плечо, после того, как я его со второго раза не услышал.

— И чё теперь делать? — взглянул я на него, так и продолжая сидеть в кабине, насквозь промёрзшего авто.

— Не-е знаю — растягивая слова, ответил раскрасневшийся мужчина. — Можно лампой попробовать прогреть, но как это делают, я только со стороны наблюдал.

— Лампой? — удивился я. — Так от неё тепла, почти нет.

— Да я не про свет тебе говорю. Я про паяльную лампу.

Я судорожно начал вспоминать, что это такое, но как не пытался чего нибудь путное из памяти достать, ничего толкового у меня не получалось.

— А, как она выглядит? — сдался я, решив не стесняться отсутствия должного образования.

— Да… штука такая, с качалкой вверху и раструбом, из которого огонь поступает, посередине.

Хорошее описание, под него что угодно может подойти.

— А ты её в городе, где нибудь видел? — задал я Пекка, попроще вопрос.

— Конечно. В магазине. Потом, в какой то квартире… И, кажется, ещё в одной была.

— И почему тогда, у нас её нет, раз есть в магазине?

— Не знаю. Мне не надо было. Ты тоже ничего не говорил, вот и не брали.

Я может и неуч, но не дебил, кое чего понимаю, и мне не надо было доказывать, что в двигателе чего то замёрзло. Только вот о методах подогрева сердца автомобиля, в моей голове путных мыслей не наблюдалось, как обычно, совсем. А здесь такой подарок. Оказывается нормальные люди давно придумали, как можно бороться с морозом, в условиях бездорожья или вот как у нас, когда машина долго под снегом стоит.

— Так, чего мы тут стоим? — обрадовал я Пекка. — Пошли обратно. Быстрей!

Собрались за несколько мгновений, оставив почти всё, что сюда принесли. С собой забрали лишь частично обескровленный аккумулятор, его мне Пекка посоветовал тут не оставлять. Схватил не раздумывая, на радостях. У меня словно гора с плечь свалилась. Не всё ещё потеряно, мы ещё попытаемся к ангару добраться. Если, конечно, он действительно стоит в конце той, ещё неизведанной нами дороги.