Правда, сверившись с отчетом от привратной стражи, ушлая малышка тут же потребовала сдать еще и выкидной нож, который я по ужасной небрежности почти забыл упомянуть. Но вот про кастет не зашло ни слова — его сплав и экранирующее покрытие обеспечивали надежную защиту от любопытной электроники.
Внеся на клубный депозит необходимую для прохода сумму, я толкнул еще одни двустворчатые двери и через мгновение оказался в шумной роскоши популярного тайчо-клуба. Добро пожаловать, Ланс фер Скичира, отдыхай и делай свою работу, но ни на миг не забывай, среди какой публики находишься!
Кубический колодец «Перпекто» был огромен и проваливался на несколько этажей ниже уровня улицы. По его периметру располагались широкие галереи с приватными кабинетами для выпивки, а все внутреннее пространство занимали игровые столы.
Больше всего их стояло на дне, не меньше двадцати, но часть «парила» в воздухе — десяток открытых площадок из прочного стекла висели на потолочных цепях, разбросанный в системе упорядоченного хаоса (соединенные столь же беспорядочными мостками-переходами), и на них тоже виднелись столы под черным сукном.
С учетом того, насколько чу-ха боялись высоты, на «парящих» плитах играли самые смелые, самые дерзкие, или те, кто хотел вывести из равновесия менее стрессоустойчивого соперника. Между цепями лавировали крохотные летательные аппараты с подвешенными полотнами-экранами, куда выводились трансляции от игровых столов.
Основным цветом «Перпекто» был матово-золотой, без малейшей отражающей способности, будь то декоративные вазоны на лестницах, оковка широких люстр или позолоченные перила. Тяжелые шторы балконных кабинетов манили алым шелком.
Несмотря на ранний час, народу в клубе было немало — зал гудел, шипел и хохотал, звучала музыка, звенели бокалы. В основном сегодня здесь собрались участники предстоящего турнира, но хватало и зрителей, и болельщиков, и желающих сделать выгодные ставки.
Десятки небедно одетых чу-ха регистрировались на стойках судейства, гуляли, разогревались вином, флиртовали и подначивали будущих соперников. Слетевшиеся на мероприятия онсэн щеголяли интригующими вуалями и тяжелыми серебристыми кольцами на хвостах; многие преуспевающие самцы красовались тюрбанами, тоже входившими в сезонную моду. В воздухе висели сладковатые ароматы выпивки и самой качественной дайзу.
Убирая перчатки в карман пальто, я улыбался.
Мне было радостно находиться в «Перпекто», снова видеть суету и настороженное дружелюбие обитателей гнезда. Каждый раз перед вылазкой из норы я с ужасом ожидал, как ухну в этот несмолкающий омут из сотен хвостатых чудовищ, но каждый раз предвкушал событие с томящей болью в груди. Перстни, красавчик, низкий поклон тебе, что придумал нанять меня на это несложное дело!
Не откидывая капюшона, я двинулся по балкону входного уровня, внимательно поглядывая по сторонам. Хоть за прошедший день в деталях изучил морду объекта, все же активировал «болтушку» и еще раз слепил над запястьем изображение Скрота Мокки. Интуиция подсказывала, что слибу уже в клубе, и я совершенно точно найду его среди толпы любителей тайчо.
Предчувствия не обманули — совсем скоро я заметил компаньона Перстней одним уровнем ниже, возле бара на балконе напротив, в окружении пары юных приятелей и фигуристой официантки, которую Скрот по-хозяйски лапал за зад.
Как я и предполагал даже по безжизненному слепку, Скрот Мокки оказался холеным колючеглазым обмылком средних лет, при одном взгляде на которого хотелось проверить наличие кошелька за пазухой. Я видел детские волчки-бегунки с траекторией куда более предсказуемой, чем ход мыслей такого проныры…
Мимо продефилировала серошкурая официантка в форменном переднике «Перпекто». Я остановил ее жестом, провел пальцем по сенсорному подносу и купил выпивку.
— Детка, у тебя найдется клочок бумаги? — с улыбкой спросил я.
Чу-ха с пугающим интересом изучала мои бледные безволосые щеки, брови, нос и губы, так непохожие на ее собственные. Обреченно вздохнув, я пощелкал пальцами и только тогда вывел ее из непреднамеренного транса.
— Что? А… да, вот! — продолжая неприкрыто пялиться мне в лицо, официантка протянула старомодный блокнотик с логотипом клуба на каждой странице.
— Умничка… — пробормотал я, торопливо набрасывая пару строк и заворачивая записку в однорупиевую купюру. — А теперь, сладенькая, будь добра, отнеси это послание вон тому пегому господину в пиджаке с зеленым воротом. Видишь его, он сейчас усиленно разминает филейную часть твоей коллеги?
Сотруднице «Перпекто» стоило немало усилий вырвать взгляд из-под моего капюшона, но хруст рупии в тонких когтистых пальцах помог ее мыслям вернуться в реальность. Она подтвердила, что заметила Мокки, спрятала деньги и кивнула.
— Когда сделаешь, принеси заказ в кабинку сорок два, сисадда? — Я ткнул пальцем в выбранную приватную кабину за ее спиной, с не задернутой шторой. — Умничка, беги!
Не переставая ошарашено оглядываться на странного и пугающего клиента, она заспешила прочь. Дождавшись, пока моя посланница спустится ярусом ниже и подойдет к компании Скрота, я зашел в кабину 42 и задернул за собой блестящий красный полог.
Мокки взял записку. Прочитал, нахмурился, подвигал бровями, что-то сказал приятелям и начал искать взглядом названный кабинет.
Он заинтересовался.
Значит, скоро будет здесь…
Заказанную пайму принесли чуточку раньше. Но не успел я даже пригубить, как полог осторожно сдвинули, и в полутемный кабинет заглянул нужный мне слибу. Повел носом, прищурился, настороженно осмотрел пустые кресла, узкий стол с двумя стаканами и миской льда, неодобрительно покривился на мое пальто и рюкзак, а затем соизволил вальяжно бросить через порог:
— Хмех… а ты еще кто такой?
— Тот, с кем можно поговорить о деньгах, господин Мокки. Вы присядете?
Огромная крыса в пиджаке с зеленым воротом не спешила входить. Усы его подрагивали, а уши трепетали, выдавая раздумья. Он оглянулся, что-то прошипел приятелям, затем наконец сказал:
— Мы про тебя слышали, точно же. Хмех, ты вроде дорогого зверька у одного из местных рвачей, так?
Я вздохнул, дружелюбно улыбнулся, оправил капюшон на плечах и расстегнул пальто. Не спеша поднял широкий стакан для паймы, самую малость отпил и только после этого терпеливо ответил:
— Сделаю вид, что не обиделся на ваш тон и намеки, господин Мокки. — Глотнул еще. — Потому что у меня к вам важное дело. И я уверен, что оно может показаться таковым и вам, но только если вы отбросите предрассудки и уделите мне несколько минут.
Один светлый глаз слибу стал чуть больше другого. Они все удивляются, да. Будто с ними говорит не человек, а обряженная в смешной костюмчик мышь. Впрочем, Скрот довольно быстро совладал с эмоциями, тут же вернув себе напускное презрение.
— И чем же меня может заинтересовать бандитский питомец? — протянул он, все еще не выпуская алый полог из лапы; сделал вид, что не заметил черно-желтого жилета. — Надеюсь, ты приперся в это уважаемое заведение не для того, чтобы угрожать мне от имени своего владельца?
Я снова вздохнул. Покрутил на левом безымянном пальце колечко, подаренное Аммой. Задумчиво постучал ногтем по темно-коричневой столешнице.
— Господин Мокки, я снова не обижусь на ваш тон, — негромко и убедительно пообещал я, приподнимая в его сторону стакан, — но если это произойдет в третий раз, со своим уникальным коммерческим предложением я уйду к другому. К тому, кто по-настоящему ценит деньги и умеет их зарабатывать. Сисадда⁈
Глаза Скрота превратились в щелки. Я буквально физически ощущал его жар, порожденный борьбой инстинктов и алчности, слышал скрежет мыслительных жерновов, улавливал растущую жадность и подстегивающий азарт. Как, впрочем, с большинством чу-ха этого удивительного города…
— Хмех, ладно, — протянул Мокки и будто бы перетек порог кабинета. Быстро, но плотно задернул красную штору, так же текуче оказался в кресле по другую сторону стола. — Валяй, Бледношкурый, рассказывай. Но времени у меня в обрез — через полчаса начинается турнир, который я твердо намерен выиграть.